— Мы приглашали к себе известных своим умом и мудростью дацанских лам, — сказал после того старик, — мы испытали их ум и мудрость.

Тогда из публики выступил один пастух:

— Мои некоторые толстые на вид овцы оказались без настрига шерсти, а приехавшие к нам толстые гости — без ответа.

Все засмеялись.

Второй улусник поддержал первого.

— У неба с грозой и тучами не оказалось дождя, а у важных и строгих лам — ума не оказалось.

Третий улусник добавил:

— Что правда, то правда. Бывает, что жирный конь за хорошего, а жирный нойон [13] и лама за мудрых слывут. И, оказывается, зря!

Тут раздался такой смех в народе, что затряслись вблизи стоящие юрты.

ЗИМА И ЛЕТО

Говорят, жирный конь считается хорошим, а богатый человек — мудрым… Не помню, кто придумал эту пословицу. И отец мой не помнит. И отец моего отца не помнит. И дед моего деда, сказывают, не помнил. Одно ясно — пословицу эту придумали богачи ноёны. Дескать, смотрите, мы потому и богаты, что родимся умными, а бедняки пастухи глупы от рождения, потому работают на нас, мудрых ноёнов. Хитро сказано, да не очень! Вот вам небольшая сказка. — Так начал старый бабай, когда однажды вечером улусная молодежь собралась в его юрте.

…Жил когда-то хан со своими прислужниками ноёнами. Были эти ноёны один толще другого, другой жирнее третьего, третий хвастливее четвертого. Знали ноёны одно — собирали налоги с населения, а потом лежали на мягких шкурах, пили архи и объедались до бесчувствия.

В это же время в далекой степи жил один бедный пастух со своей дочкой, которая в народе прославилась умом и находчивостью. Говорили, что она могла разгадывать самые хитрые загадки, а главное, так смело и остроумно разговаривать с ноёнами — сборщиками ханских налогов, что они каждый раз, обескураженные, уезжали от нее ни с чем.

Прослышал о дочке пастуха сам хан и рассердился.

— Неужели эта девчонка из рода козопасов умней моих ноёнов?

И решил хан проверить ее мудрость и остроумие. И приказал поехать к той девочке самому жирному и, как считалось, самому мудрому ноёну Бадме. Тот сел на своего, такого же, как хозяин, жирного, чересчур откормленного, коня и похвастал:

— Всесильнейший хан! Жирный конь считается хорошим, а богатый человек — мудрым. Надейся на меня!

Долго ехал по степи важный ноён, а когда подъехал к юрте бедного пастуха, не увидел ничего, за что можно было бы привязать коня. Даже столбика не было около юрты — так бедно жил пастух. Потоптался ноён на одном месте, крикнул:

— Эй, кто там в юрте! За что привязать коня богатому ноёну?

Распахнулась дверца юрты, и оттуда выглянула черноволосая девочка с бойкими, блестящими глазами. Послышался звучный голосок:

— Если хочешь привязать коня, то привяжи его за лето или за зиму…

— Как сказала? — остолбенел ханский прислужник.

— Я сказала — привяжи коня за лето или за зиму.

Ноён Бадма рассвирепел:

— Глупая девчонка! Неужели ты думаешь, что ханский ноён глупей тебя… Или ты не знаешь, что жирный конь считается…

Однако Бадма так и не договорил свою излюбленную пословицу. Юркая девочка захлопнула дверцу юрты и скрылась.

«Глупа, как овца, глупа», — подумал толстяк ноён, и погнал скорей коня назад, чтобы обрадовать хана известием, что в простом народе не бывает умных людей. А дни в степи стояли жаркие. Палило солнце. Чересчур жирный, малообъезженный конь Бадмы вскоре выбился из сил и остановился, отказавшись везти дальше своего жирного хозяина. Словом, не каждый жирный конь хорош… Ноён явился во дворец пешком, запыленный, в порванных унтах, по-прежнему самодовольный и спесивый.

— Ну, что интересного видел? — спросил его хан.

— Ничего интересного, — отдышавшись, хихикнул Бадма, — ничего интересного. Глупа она, всемогущий хан, глупа, как овца.

И ноён рассказал хану о разговоре с дочкой пастуха. Хан задумался и спросил:

— А что еще ты видел у них возле юрты?

— Ничего, кроме худой телеги и саней.

— Сам ты дурак, Бадма, — нахмурился хан, — лето и зима это и есть телега и сани… — И подумал тут хан, что недолго ему со своими глупыми ноёнами властвовать над народом.

Вот какой, ребята, был случай в старину.

МУДРАЯ ДОЧЬ

А еще сказывают, давным-давно, в старину, жил хан со своим сыном. И был ханский сын все равно что кусок сырого мяса — настолько он был глуп. «Я старею. Сын мой не сможет управлять ханством. Как бы найти ему умного да честного советника, чтоб всегда помогал», — подумал как-то хан.

Собрал хан всех, кто умел рисовать в его ханстве, и велит им нарисовать все, что есть на земле, кроме самой земли да неба. Взялись рисовать рисовальщики кто во что горазд. Какие только есть деревья и травы, звери и птицы, дома и юрты — все изобразили, и принесли они свои диковинные картины хану. А хан все картины велел выставить перед прохожими на перепутье трех дорог. К картинам приставили стражу, чтоб доносили хану, кто и как из прохожих и проезжих отзовется о картинах.

Рассматривают прохожие и проезжие картины, дивятся, как хорошо все на них изображено. Подъехала к перепутью какая-то бедная девушка, посмотрела, посмотрела на картины да и говорит:

— Видно, что зря старались над этими картинами. Куда они годятся? Я не вижу, на чем все это растет и на что все это смотрит. Нет здесь земли и неба.

Слова эти тотчас же передали хану. А тот не мешкая посылает за отцом девушки. Испугался бедный человек.

— О господи, в чем это я провинился, что меня тащат к хану, — говорит он дочери.

— Чтобы узнать, надо сходить, куда зовут, — отвечает дочь.

Отправился бедняк к хану, заходит к нему ни жив ни мертв. Хан говорит:

— Ну, старик, вот тебе палка. Угадай, какой конец палки к комлю, какой — к вершине. Придешь завтра, скажешь. Если нет — быть тебе битому этой палкой.

И старику дают палку, да такую гладкую, ровную, что никак не угадать, какой ее конец был ближе к комлю. Идет бедняк домой, всю дорогу плачет и со слезами отдает палку дочери.

— Попробуй узнай, где у этой чертовой палки комель, где вершина. Ох, быть мне битому! — и залился старик слезами.

Взяла дочь палку, рассмотрела, задумалась и говорит:

— Хан хочет, чтоб разгадали неразгадываемое, разобрали неразбираемое.

— Что мне делать, бедному, ведь мой ум не ходил дальше моих лугов, ведь мудрости у меня не больше, чем у бурунчика! [14] Ох, быть мне битому! — плачет старик.

— Не печалься, отец, — говорит дочь старику. — Пойди к реке, опусти палку в воду и примечай: каким концом поплывет вниз, там и ищи вершину, ведь вершина легче комля, ее и завернет водой скорее. Только смотри хану не говори, что не сам решил загадку.

Старик сделал все так, как велела ему дочь, и отправился к хану.

— Ну, старик, или ты — ее или она — тебя? — спрашивает ехидно хан, показывая на палку.

Старик рассказал, как нашел он у палки комель и вершину. Хан удивился.

— Правильно, старик, все верно, но кто решил?

— Я.

Согласился хан и дает вторую задачу.

— Свей мне веревку из золы, принесешь ее мне не пешком, не верхом, не по дороге, не по бездорожью, а придешь — остановишься не на дворе и не в доме.

Слышит старик что-то уж совсем непонятное. Пуще прежнего запечалился, идет домой, всю дорогу плачет. Пришел, рассказывает все дочери и горькими слезами заливается.

— Не так уж трудна эта задача, как думает хан, — спокойно сказала дочь. — Совьем веревку из сухой осоки, положим ее в ящик и сожжем, сгорит она — вот тебе и веревка из золы… Бери своего старого козла, навьючим на него ящик, сядешь сам на ящик и поедешь по обочине дороги. Как приедешь, привяжешь козла у коновязи, а сам ступи одной ногой за порог и позови к себе хана да отдай ему ящик с веревкой из золы.